Бумеранг или длинная история любви (часть 3)

(18+) Предыдущая часть ...

Медовый месяц прошёл у нас на все сто. Упоение красотой её костюма обнажённости, действительно оборачивалось в удивлявшие меня самого мужские возможности, а по мере того, как я привыкал к ней в удовлетворении /чувстве по существу эгоистическом/ всё отчетливее стала звучать тема нежности и интереса ко всему, что интересовало её.

«Жажда жизни» постепенно захватывала меня и я всё более внимательно стал прислушиваться к её рассказам об импрессионизме.

Импрессионизм был её коньком, в её домашней библиотеке были два толстых тома Джона Ревалда об импрессионистах и несколько иностранных цветных альбомов. Во всём этом пёстром материале она прекрасно ориентировалась. Говоря о предмете своего увлечения она без запинки называла десятки неизвестных мне французских имён и показывала множество иллюстраций. Её азарт и увлечённость я усваивал раньше, чем различия между салонным академизмом и выставками импрессионистов. И вскоре различия между работой на пленере, где художник пытается уловить одно из ускользающих впечатлений, и работой в мастерской, где по необходимости воспроизводится знакомое по памяти, некое усреднённый впечатление, становится мне вполне понятно. И уже понимающим взглядом смотрел я на картины импрессионистов, когда она приводила меня на третий этаж Эрмитажа, где они в те времена размещались. И это понимание стало приносить мне неведомое, бескорыстное наслаждение, роднящее меня с другими людьми, добравшимися, до этих дальних залов и, видимо, испытывающих тоже, что и я.

Но главное это пробуждающееся понимание радовало её, оно наглядно подтверждало её педагогические способности, которыми она смогла открыть перед скучающим сознанием, возбуждаемым только мужской охотой, новые душевные пространства, оживляемые чувством красоты. Это был главный тезис её педагогических убеждений, что если
пробудить в человеке чувство красоты, хотя бы через осознание красоты человеческой телесности, изначально влекущей друг другу мужское и женское начало, то само это направляемое красотой влечение способно приобщить нас к высшим, вообще не отягощённых какой-либо материей, формам.

- Да, - соглашалась она, - именно импресионисты открыли красоту, а значит и одухотворённость обычной человеческой телесности. До них обнажёнными изображали богов и богинь, обнажённость которых оправдывалась сюжетом. Сюжетом задавались и позы этих обнажённых персонажей, которые подобно ожившим манекенам действовали в соответствии с канонами известного мифа. Импрессионисты же изображали обычных людей, в отношении которых вопрос, почему они обнажены и что при этом делают, оставался открытым. Естественно напрашивался ответ, что они обнажены просто для того, чтобы показать своё тело, что ассоциировалось с вполне определённым видом занятий. Это породило целый ряд скандалов вокруг импрессионистских картин, ибо моралисты викторианских времён не могли себе вообразить, что и обыденная человеческая плоть может быть обнажена не только для плотских целей, но и для эротических, для восхищения и любования телесными формами, созданными самим богом.

- Вот, кстати, о телесных удовольствиях, - встрял я. - Начиная с животного состояния вплоть до наших дней человечество не нашло другого более совершенного способа получения удовольствия, чем половой контакт. Мастерицы таких контактов остаются представителями древнейшей профессии, хотя цивилизованное человечество потратило немало сил на то чтобы эту профессию извести и придумало тысячи разных способов извлечения удовольствий, но все они менее совершенны, чем половой контакт. Мог ли столь совершенный механизм изыскан просто самой природой без участия бога?

- Бог создал не просто половые контакты, он создал нечто большее, он создал любовь, которой телесное и душевное взаимно перетекают. Причём душевное здесь важнее телесного, так что есть женщины, которые не переживают оргазма. Но это не значит, что они лишены половых удовольствий. Они наслаждаются оргазмом любимого мужчины, для которого он, конечно, обязателен, тождественен извержению оплодотворяющего семени. Полагать, что в половых контактах обязательно лишь телесное удовольствие, а прочее лишь желательно – это, вообще говоря, мужская точка зрения, не считающаяся с принципами полового равенства.

И тут меня осенило. Юля и принадлежит к тем самым женщинам, которые не испытывают оргазма. Я стал восстанавливать подробности наших интимных близостей. В них она всегда была ласкова и внимательна, стараясь без слов предугадать любое моё желание. Глаза она только чуть прикрывала, а лицо было освещено какой-то робкой немой полуулыбкой, которую я, стараясь не спугнуть, принимал за улыбку наслаждения. Она чувствовала, когда приближалось завершение наших стараний, ускоряя свои движения в едином ритме со мной, потом вместе со мной расслаблялась. Короче, всё было так, как и должно было бы быть разве что без откровенного голосового сопровождения, что при её убеждениях, мол, главное в любви не телесная близость, а душевное влечение, красота, было вполне объяснимо. Никакие неконтролируемые страсти не нарушали её исходную гармонию. Но, в сущности, это был обман, хоть и с возвышенными целями. Он уколол меня, но нежность была сильнее, она и подвигла меня на пространные рассуждения о месте оргазма в любовных отношениях.

- Видишь ли, - рассуждал я, - оргазм нужен не только для того, чтобы испытать нормальное удовольствие в половом акте. Он влияет и на характер отношений партнёров и за пределами полового акта. Если у неё нет естественного оргазма, если её не только душевные, но и физические радости есть лишь отражение таковых её партнёра, если она светит лишь отражённым светом, то для неё потеря близкого человека есть потеря солнца, без которого прекращается жизнь вообще, тогда из-за развода – события в наше время заурядного, можно, угодить в сумасшедший дом или вообще потерять желание жить. Так что любовь без оргазма дело весьма рискованное. И не только для неё, но для него тоже. Представь себе семейная пара живёт без оргазма, смирилась с этим, живёт долго и вроде бы нормально, даже рожает детей. И потом она по воле случая, привыкнув к тому, что близость дело рутинное и пустяковое, сталкивается где-то с другим мужчиной и вдруг испытывает неведомый ей ранее оргазм, превращающий физическую близость из обязанности в праздник. Весь мир для неё преображается, прошлая жизнь погружается в тень, становится какой-то неважной, и она спешит за этим случайным мужчиной как за солнцем, сметая всё на своём пути. А каково при этом ему!

Она молча смотрела в сторону, стараясь избегать моего взгляда.

- Весёленькую картину ты для меня нарисовал: пока мы вместе, я обманщица, не ведающая естественного наслаждения, а когда ты меня разлюбишь, «а вечно любить не возможно», то вообще наступит конец света. Она склонила голову мне на плечо и прикрыла глаза.

Моя нежность стала перерастать в жалость, даже защипало в глазах.

- Юлечка, ты же у нас девушка смелая и вполне уверенная в себе, тебе ли печалится о том, что будет, если ты останешься не у дел. Да и потом мы будем с тобой вместе долго и счастливо. Разве ты не веришь? К тому же знающие люди мне говорили, что женский оргазм человеческая особенность. У животных по женской линии оргазма не бывает, у самок есть только физиологическая потребность в оплодотворении. Женский оргазм таким образом не продукт естественного отбора, а был наработан сами людьми в ходе антропогенеза. От того то он и не универсален: у большинства есть, а у кого-то нет. Природа ошибок не делает. А если это ошибка в человеческих делах, то, может быть, её можно и исправить.

- Я когда-то весьма интересовался этой темой, - продолжал я, поощряемый её печальным молчанием. - Специалисты говорят, кстати и истфак, научная библиотека Университета расположены рядом с нашим учебным корпусом, так что было бы только желание, а оно было, не буду сейчас распространятся, в какой связи. Так вот, специалисты говорят, что когда в первобытных обществах возникли половые табу, положившие конец общей доступности женщин, из-за которой они постоянно были либо беременны, либо отягощены родами и уходом за младенцами, т.е. оказывались физически не полноценными существами, наступил новый этап общественного развития – матриархат. Поскольку теперь половые потребности мужчин внутри кровнородственных объединений не могли быть удовлетворены, мужчины стали обращать внимание на других женщин из других объединений, которые были не табу. Началась эпоха так называемых «оргиастических нападений». Секс из заурядного домашнего занятия превратился в полное опасностей и даже насилия действо, переполненное сильными эмоциями. Вот из этих сильных эмоций и зародился женский оргазм. И есть идея, что если эту эмоцию спровоцировать в современном обычном половом акте, то можно пробудить оргазм там, где его не было.

- Но ведь вступая в брак мы как раз и движемся в сторону рутинного, ленивого секса, где никаких особых эмоций обычно не бывает.

- Парный брак потому и прижился, что он вводит непредсказуемый рискованный секс с чужими женщинами в спокойное, «цивилизованное» русло полового общения с женой как некой особой самой близкой родственницей, которая, однако, обязательно должна быть чужой. Брак гасит свойственную людям избыточную половую энергию не нужную для продолжения рода. Но потому-то рядом с добропорядочным браком всегда сохранялась и привлекательность адюльтера, обещавшего риск и эмоции, которые всегда, видимо, связаны с чем-то запретным, исключительным.

- И каков же практический остаток из этих самих по себе весьма занятных сведений от специалистов? Где, например, в обычной жизни обычным людям найти залежи исключительного?

- Ну, тут есть много вариантов, известных мне, правда, по непроверенным слухам, так что нужно рисковать.

- Например?

- Некоторые женщины матерно ругаются во время полового акта, говорят, это придаёт ему некую остроту. У такой правильной девочки, как ты, такие выражения в ситуации интимной доверительности могли бы вызвать просто эмоциональный сдвиг.

Ещё более мощный эмоциональный сдвиг может произойти, если близкий мужчина застаёт тебя во время близости с кем-то посторонним. Но это опасный приём, поскольку он может вызвать шок и у самого близкого человека.

На неё эти мои логические аргументы от имени специалистов произвели большое впечатление, чем я ожидал, хотя я, как бы продолжая ею же заданную поучительно-назидательную манеру произносить монологи, и не обратил на это внимания. Она была девушкой книжной, для неё жизненный опыт был вполне прозрачен для убедительных вербальных доводов. У меня уже к тому времени жизненный опыт был гораздо шире книжной начитанности, да и знания, которыми я обладал, далеко не всегда имели обыденный жизненный смысл, поэтому для меня практика и знания оказывались относительно автономными друг от друга, во всяком случае алгоритмы жизненного поведения следовали скорее всего из самого этого поведения, чем не из знаний.
Она же была гораздо непосредственнее меня, для неё правильное поведение и правильная мысль часто оказывались тождественными. И это, увы, кто бы мог предвидеть, имело роковые последствия для нас обоих.
Она вернулась к этому нашему разговору через несколько недель, когда я, грешным делом, о нём уже было и подзабыл. В ней же происходила какая-то внутренняя работа, её вопрос явно свидетельствовал о каком-то созревшем в ней решении.

- И какие грубые ругательства ты знаешь?- однажды спросила она, как будто наш разговор только что завершился.

- О, их тьма, но все наиболее смачные русские ругательства связаны с гениталиями и половым актом в отличии от немецких или американских связанных прежде всего с нечистой силой или грязью, дерьмом. Потому, наверное, русский мат звучат так эффектно и остро. Эти слова при тебе просто для ознакомления я произнести не могу. Люди, отвечающие за свои слова произносят их только по делу. Я лучше их тебе напишу.

Перечитав составленный список, я подумал, что в устах человека, жаждущего оргазма он вполне по делу, всё упирается в решимость его произнести. И однажды она решилась. Сначала робко и невнятно, но смачные ругательства при сохранении вызвавшей их причины обладают большим потенциалом самостимуляции и вскоре она, войдя в азарт и поощряемая мной уже самозабвенно почти выкрикивала их как заклинание. Лавина азарта нарастала, пока, наконец, её тело не содрогнулось в нашем взаимном оргазме.

Она была потрясена не только физически, но и личностно. После того, как она гораздо позже меня пришла, наконец, в себя и её взгляд стал осмысленным, она продолжала молчать, глядя на меня прослезившимися любящими глазами.

- Ну вот видишь, не только ты можешь приобщить меня к неведомой ранее красоте импрессионизма, но и я смог расширить твои телесные возможности, а это потруднее, чем изменить душевные качества.

Я чувствовал себя победителем и никак не мог предположить, что это была пиррова победа. Но тогда за этим событием последовали многие другие изменения в нашей жизни: я закончил академию, добился демобилизации, устроился инженером в богатый строительный трест, продвинулся, стал хорошо зарабатывать, купил квартиру и многое другое необходимое для долгой и счастливой жизни. Но ею овладела мания, что для этой жизни нужно ещё нечто, чего я купить не мог – ребёнок. Она никак не могла ужиться с мыслью, что в нашей физической гармонии чего-то не хватает и стала ходить и таскать меня по врачам. Врачи
говорили, что в нашей физической близости всё в порядке, что нужно запастись терпением и глотать рекомендованные ими таблетки.

В то лето мы достраивали многоэтажный корпус в Крыму. Два нижних этажа были закончены на много раньше, к ним даже были подключены коммуникации и по договорённости с местными украинскими властями /а с ними, не жадничая, можно было договориться, о чём угодно/ там жили рабочие и некоторые трестовские родственники. В конце лета, когда она особенно захандрила, я отправил туда и Юлю. Сам я в составе группы городских строителей был приглашён на конференцию в Хельсинки. Финские коллеги обсуждали тему, которая являлась предметом моего тогдашнего интереса – «Урбанистическое освоение природных территорий». У финнов большой опыт по этой части - новые районы столицы входят в зелёные зоны, практически не нарушая сложившихся природных экосистем.

Полный новых идей я возвращался в город в приподнятом настроении. Пересекая наискосок опустевшие к ночи залы Пулковского аэропорта, я услышал по громкой связи объявление о начале регистрации билетов на рейс до Симферополя и подумал о Юле. Как жалко, что она сейчас не дома, что в квартире тихо и пусто и не с кем будет поделиться переполнявшими меня обрывками мыслей и впечатлений. Я как раз проходил мимо касс и тут меня осенило. Я подошёл к ближайшему окошку и спросил, есть ли билеты на объявленный рейс. Билеты были.

В Симферополе я оказался уже во втором часу ночи. Я взял такси и помчался к ней в Евпаторию. Водитель гнал вовсю по пустому шоссе, а я думал о том, как обниму её и преподнесу купленный в Хельсинки альбом Климта, который она так хотела видеть, потом мы разопьём прихваченную в том же супермаркете бутылку её любимого Чинзано и до утра будем откровенничать.

Входная дверь была закрыта. Я несколько раз постучал в неё, а потом пошёл вдоль дома к единственному освещённому на первом этаже окну. Окно выходило на лоджию, я перелез через перила, чтобы приблизиться к окну и попросить тех, кто не спит, помочь мне. На окне была задёрнута занавеска, но через открытую форточку слышно было, что в комнате происходит какая-то возня. Я отошёл к другому краю лоджии, где была дверь. До двери занавески не хватало и через стеклянную её часть комната наискосок просматривалась.

Мне предстала забавная картина: двое крепко сбитых молодых людей «кавказской национальности» занимались любовью с какой-то белобрысой девицей, которая лежала на кровати ко мне головой. Один парень сзади поддерживал её раздвинутые ноги, ритмично двигаясь, второй держал в ладонях её груди и они у него не выскальзывали. «Наверное, не трепещут», улыбнулся про себя я, всё более заинтересовываясь открывшимся вдруг зрелищем. Но тут девица застонала и я тут же узнал этот стон…

Это была Юля. Чувство нежности только что переполнявшее меня в мгновение обернулось чувством злобной ненависти, словно это было одно и то же чувство. Так что бойтесь переполняющей вас нежности – она коварна. Не контролируя себя, я ударил кулаком по зрелищу, которое высвечивалось на стекле. Звон разбитого стекла и кровь на руке как бы удовлетворили сжигающую меня изнутри злобу. Я перемахнул через перила лоджии и быстро пошёл прочь.

Она нагнала меня через несколько минут в халатике, накинутом на голое тело.

- Всё не так, - горячо шептала она. - Я просто думала, вдруг эта необычность поможет нам и на этот раз, ну, как тогда с оргазмом. До последней клеточки своего тела я твоя, только твоя.

- Уйди сейчас же, - прошипел я, удивляясь звучанию своего голоса. - Уйди, не то я могу убить тебя.

И быстро пошёл дальше.